...
Когда человек приходит к пониманию того, что единственный капитан для себя — это он сам, бог и судья для себя — он сам, то и ответственность за свою жизнь он берет на себя самого. То, что подавляющее большинство гибнет под тяжестью взваленной на себя ноши, не есть свидетельство того, что плохо мол они сделали, что пошли на освобождение, свободы они не вынесли — оставаться бы им в мире подчинений, а есть свидетельство незнания того, для чего освободился. И нерешенность этого, уже следующего шага не значит, что шаг предыдущий не был шагом вперед. Гибель происходит оттого, что с этой подводной лодки некуда бежать. Или ты даеь себе ответ на вопросы "для чего я освободился?", "что хочу теперь делать, будучи свободным?" и таким образом переплавляешь себя сам в себя нового и переходишь в совершенно другое качество, "или просто деревянные костюмы", как это ни страшно. Для того, кто стал на путь освобождения любая зависимость становиться смертельной. Но если более всего на свете нам дорог человек, то он дорог нам весь, со всем тем, к чему он пришел уже сегодня, чего пожелал и на что замахнулся, а не только тот, каким он был вначале пути.
...
Чего ж хотеть? Вот в чем самый большой вопрос. Куда ж нам плыть? Есть два традиционно обозначенных пути — действенный и созерцательный — две крайности. Первый можно выразить как "все в твоих руках": захочешь завтра стать президентом — станешь, захочешь завтра вселиться в пятикомнатную квартиру — вселишься. Жизнь в этой крайней точке видится достаточно грубо сколоченным помостом, ждущим твоего топотания, каждую доску и каждый гвоздь этого помоста ты давно знаешь. Ты концентрируешь всю свою энергию и все силы для исполнения задуманного и, по сути дела, не знаешь препятствий — непроходимые реки на своем пути забрасываешь живыми мостами из малых сих, тех, кого ты сильнее. Да, ты действительно можешь достичь чего угодно, и ты действительно — хозяин. Ходишь по этой земле так, как будто она мертва и для тебя перекрыты ее жизненесущие артерии. Не существует никаких преодолимых или непреодолимых препятствий между тобой и другим человеком — для тебя другого человека не существует.
Вторая крайность — принципиальная невозможность действия, понимание недостойной суетности самой сути действия. Жизнь представляется лишь созерцанием космической ли, божественной ли природной гармонии этого мира. Вплоть до степени созерцания себя в этой стихии, то качающей тебя на волнах, то выплескивающей на мертвые и засушливые берега. И тогда от тебя самого действительно ничего не зависит, и нет на свете истоты' бессильнее тебя. Ты не можешь — и в постижении этого проходит вся жизнь. В первом случае жизни кроме тебя не существует, ибо жив только ты: все что другие называют жизнью для тебя всего лишь бездушный, не всегда сподручный материал. Во втором же случае мертв ты и не можешь осмелиться жить перед величием владеющей тобою стихии.
В чем наш выбор? В определении своего желания прежде всего. Я знаю, что достигну того, чего хочу. В том, что мое желание сбудется, сомнений нет. Высота моих требований к себе, бескомпро-мисность движения к избранному мною — вот только чему я хозяин, вот что действительно в моих руках. Разве не равное взаимодействие с жизнью приносит нам искреннюю радость, восхищение самой жизнью — моей и мира как акта взаимодействия? Разве не это способно удивлять нас каждый день и полнить каждое наше мгновение? Если вокруг меня только материал для исполнения моих желаний, то у меня и не может быть никаких желаний, мне не интересно в мире, распростертом у моих ног, но мне интересно вечно новое, качественно новое взаимодейстие мое с жизнью. Я сам — свидетельство собственной силы, и жизнь ответит мне, но как, каков будет ее ответ? Се тайна великая есть. Я — выше, ответ — выше, я сильнее — и передо мной уже новая задача. Разве все это я знал, только-только определив, чего хочу, еще в начале пути?
...
Все будет так, как ты захочешь. Парадоксально, но факт: человек всегда добивается того, чего хочет. Если он действительно этого хочет. Если на осуществление своего желания тратит все силы своей жизни, все свое время, всю свою энергию. Я не знаю ни одного примера из жизни, являющегося исключением из этого правила. Даже если желание сознательно не было определено, человек все равно обретает именно то, во что вкладывал большую часть своих сил.
...
Человек — существо внушаемое, особенно если то место, на которое внедряется внушение не занято собственным его мнением, его собственной мыслью или видением. С момента внушения энергия автоматически начинает работать на реализацию того, что видится правильным внушителю. Если я смотрю чужими глазами и слушаю чужими ушами, то живу в мире того, чьим глазам и ушам доверяю больше, чем своим — в мире его диапазона, его целей и ценностей. То, чего для него не существует, — не существует и для меня, то, что намерен создать он, разогревая и разминая пространство этого будущего своими беседами, — создаю и я, поддерживая эти беседы. То есть так или иначе моя энергия используется на это строительство.
...
Само ощущение подчиненности себя чему-то большему, более высокому, более важному, чем моя жизнь, создает такую настроенность, при которой свободное творчество делается невозможным в силу своей ненужности. Сам фактор человека при наличии какой бы то ни было иерархии ценностей теряет свое центральное место, и исключительность человека вообще исчезает. В религии, эзотерике есть страстное желание. Во-первых, найти духовный центр жизни, во-вторых, подчинить себя ему. Ничем не регулируемая и ничему не подчиненная свободная сила человеческого творчества исключается, осознаваемая как безответственность, беспечность по отношению к собственной жизни. Но любая формула, предлагаемая по отношению к человеческой жизни заведомо объективна.
...
В стремлении к подчиненности любой знаковой системе, любому закону причинно-следственных взаимосвязей от духовного до светского заключена боязнь человека самого себя, бессилие перед внутренними токами собственных непохожих на все, что есть вокруг, желаний. Ведь изначально человек поставлен не перед законом или причинно-следственной зависимостью какого бы то ни было порядка, а перед жизнью.
Свобода, по сути дела, и есть ответственность. Свободный отвечает за каждый свой шаг в прошлом и будущем, не ссылаясь и не прибегая к оправданию своих действий и мыслей ни к культурному контексту, ни к политической нестабильности, ни к кризисному положению страны "того времени", когда это действие было совершено. Свободный прежде всего свободен от необходимости. Но это совсем не та традиционно понимаемая ответственность как тяжелая ноша, это радость возведения здания собственной жизни. Не части какого-то целого, а собственно целого и целостного. Я прослеживаю взаимосвязи мира, в котором живу, чем чувствительнее я становлюсь, тем острее осознаю свою общую с ним судьбу.
...
Через мгновение личностного творчества и сотворчества вечность во времени, в какой-то его участок, способна явить свой живой, зримый лик, и вечное (на мгновение) становится видимой истиной. Здесь мы найдем героя нашего времени. Если где-то явит себя исторический смысл нашего времени, то в такое мгновение и через такого человека.
Истина не может быть чем-то общим или отвлеченным, она — конкретна и индивидуально-лична. Истину невозможно изречь или преподать, ею можно только жить. Истина создается не мыслью, а целостной жизнью. Истины невозможно достичь и остановиться, ослепленному ее светом. Истина есть само создание жизни. Если ты жив, истина существует, она в тебе, ты владеешь ею, а не она тобою.
...
Между мной и другим человеком нет ни нравственного, ни морального, ни общечеловеческого, ни божественного — нет никакого закона, нет никакой общеизвестной истины. Мы сами, наше отношение друг к другу в это конкретное мгновение жизни, наше со-бытие вдвоем здесь и сейчас есть и истина и закон.
...
Единственный критерий истины и есть сам человек, излучение света истины изнутри его самого. Весь логический аппарат доказательства истины существует для разобщенных со мной, которые не могут или не хотят видеть меня самого — аппарат доказательства истины по сути своей смысла не имеет. Истина — это моя судьба и проблема моей судьбы, как и проблема любой индивидуальной судьбы в вечности, — первее всех проблем. Ведь это я являюсь носителем первожизни, изначальности, глубины; не природа, не космос, а я — личность, конкретный и реальный человек. Не современность, не сегодняшний "жестокий мир" формирует меня и давит, а, наоборот, я по своему образу и подобию, в зависимости от своей силы и слабости, качеств собственного ума и сердца, глубины или узости сознания формирую мир, в котором живу. Часто как тяжелую беспросветную реальность, данную извне и существующую объективно, познает человек то, что создано им самим.
...
Думаю, что когда человек поймет, для чего лично ему нужна вечная жизнь, для осуществления чего конкретно, ему потребуется бессмертие, он без чьей-либо помощи, несметных знаний и таинственных откровений, но каким-то очень человеческим путем увидит, что оно у него есть.
...
Любые законы — социальные. религиозные, космические... —создаются или признаются людьми. Именно потому, что закон не противоречит тому, что чувствует по тому или иному поводу, в той или иной ситуации сам человек, правила и превращаются в законы. Но остро чувствующий человек, доверяющий себе во всем, поступив лишь так, как подсказывает ему сердце, после найдет и в законе подтверждение своему поступку. Зато кое в чем он значительно выиграет, так как, принимая решение, исходил из свободы поступить так, как хочется, и был в состоянии творчества, а не действовал по предписанному извне или свыше... Добрые дела человек совершает оттого, что сам он добрый человек, а не наоборот: делай добро и станешь хорошим человеком.
...
Волевой выбор человека, установка иерархии ценностей человеком и создают реальность его жизни, то, что он называет "этой жизнью". Но склонный к самоотчуждению и самопорабощению, он воспринимает мир и свою жизнь как нечто извне данное, чуждое и даже враждебное и страшно путается: кто дирежер, где оркестр, когда мне следует вступать, когда смолкать, знаю ли я свою партию и имею ли ее вообще, кто здесь несет за меня ответственность и что меня ждет, когда придет час расплаты.
Человек не выбирает, он заваривает свою жизнь на тех ингредиентах, которые находит в себе самом и пользуется тем из них, чем может пользоваться. Я могу познать свет, познать смысл, свободу, только если во мне самом все это есть. Мы обретем свободу, когда сами научимся пользоваться тем, что имеем.