* * *
Мы не знаем, была ли рассчитана эта книга на скандал. Впрочем, любое низвержение кумиров всегда ориентировано на скандал вне зависимости от желания и целей автора. Правда, в последнее время разоблачение прежних идеалов стало у нас едва ли не самым популярным занятием, поэтому постепенно вызывает все меньше и меньше эмоций. Хотя, конечно, смотря как и что разоблачать. По крайней мере, в отечественной фантастике непререкаемые авторитеты все еще сохранились. Понятно, что речь идет о братьях Стругацких.
Нет, лавры Юрия Медведева пока никого не соблазняют, поэтому поставить под сомнение сам авторитет и талант Стругацких не осмелился еще никто, кроме пресловутого автора "Протея". Другое дело – описанный ими мир коммунистического будущего XXII века. Мир Полдня.
Коммунизм нынче не в моде. Коммунизм нынче благодаря стараниям постсоветской идеологии ассоциируется с чем-то страшным, средневековым и унижающим само понятие "человек". Хорошим коммунизм не может быть по определению. Но утопии Стругацких, описывающие Мир Полдня, остаются все такими же талантливыми и привлекательными, в этом мире хочется жить, в него хочется верить – особенно по сравнению с миром, который нас окружает. Поэтому с этим миром надо что-то делать.
Проще всего сказать "не верю". Или "не бывает" ("disbelieve" – заклинание развеивания чар). Можно доказать, что созданный Стругацкими прекрасный и блистающий мир не может существовать, что он является всего лишь умозрительным представлением, пусть красивым, но противоречащим самой человеческой природе. Можно даже объяснить его коллективной галлюцинацией, вызванной реморализирующим "белым излучением" со спутников или из Массачусетской Машины. Но только Сергей Лукьяненко первым догадался объявить мир Полдня антиутопией. По, увы, широко распространившемуся в последние годы принципу: не бывает ничего идеального, а если мир хорош – значит, о плохом в нем просто умолчали. Соответственно, домыслить это плохое будет моим долгом. "Читайте книги между строк – таков удел..."
Нет, начинается роман довольно традиционно и даже стандартно. Начало XXI века, земная цивилизация наконец-то встретилась с братьями по разуму, и братья эти оказались исключительно прагматичны. В Галактике царит эпоха империализма во всей своей красе. Галактический Конклав, где господствуют девять Сильных рас, жестко контролирует межрасовое разделение труда. Ценность младшей расы может состоять лишь в той работе, которую не сможет выполнить никто, кроме нее. Маленькие Алари служат бойцами, рептилоиды-Счетчики – вычислителями, превосходящими по быстродействию любой компьютер. Землянам же невероятно, просто сказочно повезло: они оказались единственной расой, способной выдержать джамп – мгновенный межзвездный прыжок. Космические извозчики, чайные клипера Галактики – вот роль, надолго отведенная людям.
Надо сказать, расклад для фантастики довольно традиционный – сразу вспоминается издававшаяся у нас дилогия Дэвида Брина "Звездный Прилив" и "Война за Возвышение". Хотя Лукьяненко и выжал из этой ситуации максимум возможного. Отнюдь не все расы в Конклаве удовлетворены своим положением, многим хочется ликвидировать господство Сильных... или самим стать на их место. Путь к этому прост и известен уже давно: совершить выдающееся открытие, способное уравнять силы. Или отыскать пресловутое наследие Предтеч. Беда только в том, что эти варианты, многократно уже обыгранные в фантастике, маловероятны. Но младшие участники Конклава находят еще один, дотоле не предусматривавшийся – появление Второй Силы. Цивилизации, способной в одиночку противостоять Конклаву. Вот только один маленький нюанс – эта могущественная цивилизация, эта Вторая Сила, неизвестно как и откуда появившаяся в Галактике, оказалась неожиданно похожей на людей.
Людей Земли XXI, отнюдь не утопического века. Века, который принес человечеству лишь изобретение джампера, зато отнял гораздо больше. И в первую очередь – уверенность в дальнейших перспективах развития земной цивилизации. Ибо извозчику достаточно знать географию, а университеты ему нужны в той же степени, в какой кухарке – управление государством.
Но тут вдруг появляется альтернатива. И не только галактическому Конклаву, но всему нашему будущему. Будущему, которое наша страна выбирает сейчас. (Точнее, уже выбрала...)
Лукьяненко попытался сделать мир Геометров максимально похожим на до боли знакомый всем нам мир Полдня. Почти безграничное могущество человека, ясный, безоблачный мир, веселые сильные люди. Мировой Совет, "шестьдесят процентов которого составляют врачи и учителя", управление погодой и даже географией своей планеты, отважные космические исследователи-прогрессоры. Все жители планеты веселы, доброжелательны и искренне готовы нести добро в самые отдаленные уголки Вселенной. Словом, аллюзия вполне ясна и мир Стругацких узнается почти мгновенно.
Только вот изнанка его выглядит совершенно по-иному. И мягкий, почти незаметный тоталитаризм, установленный Наставниками на планете Геометров, выходит действительно страшным. Регрессоры, целью которых является "сведение к нулю промышленного и военного потенциала" цивилизаций, которые могут стать Друзьями, но пока еще не стали. Тотальный контроль за всеми обитателями, введенное в ранг основной добродетели самоограничение и почти спартанский аскетизм. Тайные концлагеря-"санатории" для инакомыслящих – правда, весьма немногочисленных. И, наконец, полное уничтожение семьи и замена родительского воспитания системой интернатов, где дети с младенчества до совершеннолетия растут под бдительным присмотром Наставников. Наставников, которым принадлежит вся реальная власть в этом мире.
Ну не любит Лукьяненко учителей, по-подростковому отчаянно не любит. Только вот весь заряд его сарказма и праведного гнева угодил совершенно не туда. Злая пародия получилась – но не на Стругацких, а на Ефремова. На тот мир, что был изображен в "Туманности Андромеды". Ведь именно там, а отнюдь не в "Полдне", господствует аскетизм и спартанское воспитание. Именно там на матерей, отказавшихся отдавать своего ребенка в интернат, смотрят как на печальный анахронизм, а люди, не желающие подчиняться принятым для всех правилам общежития, высылаются на остров Забвения – который при большом желании можно представить как концлагерь. У Стругацких же семьи разрушать никто не думает. А интернаты – явление отнюдь не всеобъемлющее и непосредственно связанное с периодом восторженного отношения к интернатскому воспитанию, имевшим место у нас в 60-е годы. Недаром в вещах, описывающих конец XXII века, интернаты у них практически исчезают, а большинство молодых героев совершенно явно имеют дом и обеспокоенных их приключениями родителей. Словом, мир, описанный Сергеем Лукьяненко, имеет с миром Стругацких только одну общую черту, отличающую их от нашего мира: моральные, духовные стимулы в противоположность прагматическим и материальным.
Но Лукьяненко, похоже, просто не верит в мир, где доброта и альтруизм являются основной движущей силой общества. Точнее, в этом мире на каждом углу ему мерещатся вышки с пулеметами, а за каждым кустом – колючая проволока. И выбирать приходится из двух зол: либо это – либо вульгарный капитализм без всяких прикрас, превращающий человека в ничего не значащий винтик общества, а Землю – в такой же винтик межзвездной системы разделения труда. Рая нигде не существует, и выбирать приходится между двумя вариантами: злом, не скрывающим, что оно зло, и злом, маскирующимся высокими словами о благе человека. А все положительные идеалы объявляются ложью, нужной только для того, чтобы прикрывать вторую разновидность зла.
Горько осознавать, что вот это и есть выражение духа времени. Лучше уж счесть это обычным детским воплем – не смейте осчастливливать меня насильно, я сам знаю, что для меня лучше, а главное – не стесняйте мою независимость учением уроков (хотя бы даже уроков истории) и не запрещайте совать пальцы в розетку!!! Вот и главный герой романа, космолетчик Петр Хрумов до глубины возмущен ложью своего деда, оказавшегося вовсе не дедом и, как выясняется, всю жизнь готовившего своего лже-внука для выполнения миссии по спасению Земли. При чем тут ответственность за судьбу земной цивилизации, меня же не спрашивали, хочу ли я ее нести!
Вообще-то главное отличие психологии взрослого от психологии ребенка – понимание того, что свобода действительно есть осознанная необходимость. И существуют вещи, ответственность за которые тебе придется нести вне зависимости от твоего желания. Почему-то Кей Дач вроде бы понимал то, что не в силах понять Петр Хрумов...
Наверное, даже у самых лучших писателей, когда они начинают лгать, талант словно отбирается свыше. Нельзя не заметить, что этот роман выглядит на порядок слабее предыдущих вещей Лукьяненко – не только великолепных "Осенних визитов", но даже более ранних "космических опер". Писан он откровенно впопыхах, и читающего не покидает ощущение, что в начале книги автор абсолютно не имел представления о том, что же будет сотню страниц спустя. Только этим можно объяснить столь грубую стыковку двух половин романа – о землянах как младшей расе Галактики и о мире Геометров. А также великолепно написанную первую главу на фоне всего остального, значительно более слабого текста. Не говоря уж о том, что, живя в Москве, не так уж трудно сходить в Парк Культуры, посмотреть на "Буран" вблизи и осознать, что даже при самой аварийной посадке ну никак не может он въехать носом в корму "Икаруса", ибо нос этот значительно выше "икарусовой" крыши. Да и про тормозные парашюты, выпускаемые при необходимости резко погасить скорость коснувшегося земли "шаттла", автор просто забыл.
Честное слово, нехорошие ощущения вызывает подобная торопливость. Не только писано, но и издано впопыхах – книга толком не отредактирована, да и сама вещь не закончена, и нигде нет предупреждения, что это только первая часть... Само собой всплывает в памяти известное место из "Осенних визитов": "Три книги в год – и пусть две из трех будут халтурой..."
Очень не хочется верить, что автор всерьез собирается взять этот девиз на вооружение...
12.04.1998
??????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????? ????? ????
