???? ?????? ??? ????? ??????? ? ???????...
Что-то странное в последнее время твориться с самыми интересными, самыми многообещающими из наших фантастов, с теми, кто не так давно придя в литературу, успел уже развернуться здесь во всю мощь своего немалого таланта. Что-то меняется вдруг – и Сергей Лукьяненко, обретший уже, казалось бы, заслуженную славу в качестве автора психологически тонких и вместе с тем приподнято-романтических повестей, пишет жесткую, местами по-киберпанковски жестокую дилогию "Линия грез", на первый взгляд, разительно отличающуюся от всего того, что он делал раньше, а Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, уже не очень-то скрывая свои лица под единой маской "Г.Л.Олди", сочиняют странный, чем-то неуловимо, но разительно не похожий на "Бездну голодных глаз" роман о герое, который "должен быть один".
В чем же разница и в чем сходство между этими произведениями Громова и Ладыженского, принадлежащими, по словам самих авторов, к разным этапам их творчества – между романами, повестями и рассказами, собранными в один цикл, и новой, совершенно самостоятельной книгой "Герой должен быть один"? Начнем с того, что по формальным признакам однозначно отнести этот роман к жанру "фэнтези" либо просто к странной прозе, пожалуй, еще труднее, чем их предыдущие работы – тут, скорее, уместно было бы вспомнить о таком диковинном литературном жанре, как реминисценция, "вариация на тему". В данном случае – вариации на тему древнегреческого мифа о Геракле. Хотя, если честно, то мускулистый и не отягощенный особым интеллектом персонаж древних эллинов, на радость соотечественникам в конце-концов живым взятый на Олимп за несомненные заслуги перед родиной, имеет к страдающим и мечущимся героям Олди не большее отношение, чем восседающий в позе лотоса в центре мироздания царевич Гаутама к Махасаматману/Сэму из "Князя света" Роджера Желязны. К слову сказать, мотив богоборчества и основные характеризующие черты главных героев – отнюдь не единственное, что роднит эти две книги, но об этом чуть позже. А сейчас мне хотелось бы сказать несколько слов о людях и богах – и чуть-чуть о Судьбе.
...Легко быть человеком – смертным, уверенным, что где-нибудь, на каком-нибудь Олимпе непременно восседает твой небесный отец и защитник, мягко направляющий послушных и неумолимо карающий заблудших чад своих. Легко быть смертным, знающим, что путь твой выверен и проторен от момента рождения до погребального костра и даже дальше – достаточно лишь регулярно возносить обильные жертвы в богатые и урожайные годы и терпеливо сносить тяготы голодных и неспокойных лет.
...И столь же легко быть богом, величественно восседающим во главе пантеона, уверенным в своем праве карать и миловать, вести и направлять. Просто и радостно быть бессмертным, наперед уверенным в безошибочности своих слов и поступков, хотя и не подозревающим еще, что именно он будет говорить и делать. Слово его – закон, и найдется ли кто-нибудь вне пантеона, кто посмеет усомниться в его правоте?! Но мучительно трудно быть богом, пытающимся понять человека – ибо сделать это может лишь сам человек. "Это мое" – говорят люди; "Это я" – говорит бог, и именно в этом, согласно Г. Л. Олди, заключается главное различие между ними. "Я" – это поля, леса и реки, это города и поселки, это пение паломников и свист ветра в парусах "Арго". Поэтому так просто ради спасения целого пожертвовать частью – и так мучительно сложно, почти немыслимо найти вариант, при котором никому не придется выступать ни в роли жертвы, ни в роли палача. А потом это входит в привычку, и богам оказывается проще устроить потомкам героев бойню у стен Трои, чем скорректировать свои планы, и в течении нескольких десятилетий просто не попадаться им на пути. Вот только человек, сумевший сказать "я" вместо "мое" может в лучшем случае рассчитывать на славу героя, потому что богам не нужны на Олимпе те, кто знает, как больно бывает жертвовать малым ради большого, даже если и малое, и большое – всего лишь часть тебя самого: именно поэтому тень истинного Геракла – или, скорее, тени его – находят у "Олдей" последний приют в Аиде, в чертогах мудрого и от того печального бога, который видит, как тяжко бывает быть человеком. Что же касается обитателя Олимпа, попытавшегося стать человеком (подобно тщательно скрывающему от Семьи свои противоестественные наклонности Гермию-Психопомпу "Олдей", будущему Гермесу-Трисмегистусу, покровителю средневековых алхимиков) то ему, более близкому к людям чем все остальные боги (за исключением, возможно, Аида, тысячелетиями наблюдающего скорбный хоровод человеческих теней и Пана, бога вольных лесов и полей), то ему не приходиться рассчитывать даже на подобное признание.
Человек не может стать богом, ибо тогда он перестанет быть человеком – но и бог может приблизиться к человеку только узнав, что значит человеческая боль. Хотя, возможно, и тот, и другой могут стать чем-то третьим, и залог этому – память, которую Геракл (Гераклы?), А вслед за ним – и другие герои сохраняют даже под сводами подземелий Аида, бессильного перед ними, научившимися говорить "это – я", но не забывшими, что такое боль. Пройдут тысячелетия, и бессмертных богов не станет, но тени тех, кто понял всю слабость богов и всю силу человека будут все так же скитаться по изменившейся земле, временами вселяясь в то или иное опустевшее тело, чтобы еще раз бросить вызов (себе? Новым, не менее лицемерным богам? Ананке-неизбежности?), Снова и снова принимая на себя всю боль и всю сладость новых потерь и приобретений.
Дмитрий Громов и Олег Ладыженский написали мощную и сложную книгу, книгу, прочитав которую – на одном дыхании – хочется сесть и задуматься: неужели действительно только тени героев неподвластны воле богов? И так уж велико отличие этих самых богов от простого смертного? От человека, умирающего и возвращающегося, чтобы умереть вновь, подобно отцу Геракла Амфитриону у "Олдей" или Князю Света Сэму у Желязны.
Как и знаменитый, ныне, увы, покойный американский коллега, харьковчане прекрасно понимают, что жизнь есть ни что иное, как контраст между вчерашней радостью и завтрашним горем, между страданием и безмятежностью души, между бытием и небытием. Жизнь – это бег по лезвию ножа, сочетание крайностей, переплетение Инь и Янь, тьмы и света, то, что не доступно богам древней Эллады. В этом смысле "Герой должен быть один" и "Князь света" – тоже книги одного плана: не столько по сути, сколько по духу. Любое развитие идет по спирали, и хотя, как говорили древние (а вслед за ними – и один из персонажей Н. Ютанова), "вчерашняя победа обернется сегодняшним поражением", ничего фатального в этом нет. Ибо сегодняшнее поражение завтра вновь неминуемо обернется победой, стоящей сотен поражений. Так будет – по крайней мере, для смертных, чья жизнь – не одно бесконечное "сегодня", как у бессмертных богов.
Надо только не забывать: "Где-нибудь всегда сияет солнце. Помните об этом. Это очень важно."
??????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????? ????? ????
