* * *
"Я возьму сам" – система с довольно сложной оптикой. За раз всего не разглядишь. Генеральная линия парадоксальна, но ясна. Дух святый превращает поэта в жабу. Небоглазые не могут слиться с фарром: ген просветленного зрения не дает. Они творят и зло, и добро, изредка высекая из предопределенности деяния. Другие – послушные – всегда правы, даже когда толпами режут друг друга: сие не грех, а верховная воля. Сияние фарра полезно дэвам, которым не место среди людей. Глупые страшные дэвы ведут себя тихо-мирно, а осененные бараньей головой люди косят себе подобных как сорняк. Поэт кочует по отражениям, забывая, кем он был, вспоминая, кем ему предстоит быть. Его гонит потребность создать мир, свободный от безгрешия – а значит, и от недеяния.
Все это доходит с первого прочтения. Труднее разобраться в метафизике Кабира. На каком фундаменте держится здесь мироздание? Какие таинства ведут избранника от "подфаррного" существования к творцу? Златой Баран – брат Тельца, что ли? – он ли Ангел мудрый, намерения скрывающий? или сущий баран с ангельскими полномочиями?
Много разных деталей. Много возможных ответов.
Мир мигает, "жизнь начинается между явью и явью". Новые крепкие зубы взамен человеческих. Скука и жажда впечатлений – достаточная причина для резни. Крепнет способность к самоотрицанию. Человек на каждом шагу вычеркивает из времени еще один отрезок пути. Устоявшаяся реальность желает быть разрушенной, носитель святости стремится избавиться от нее. Верховодящий Баран и охраняющий от напастей фарр вгрызлись в мир и в человека: благодетели, симбионты, паразиты? Вот славный вопрос: в чем психологические корни самоотрицания реальности? "Я не хотел такой славы! Я не брал Кабир! Я не был эмиром!" – кричит-шепчет неправильная память. Проживший сто жизней прекрасно знает: мертвая память – пятак; слово, которое и через века отзовется в живущем – золото.
Но это только один ответ, одна правда...
Далеко не все понятно с первого раза. Это хорошо.
А впечатление от романа сильное. Я пристрастен – давний поклонник, но и непредубежденный люд то же самое говорит. Вот примерный диалог двухмесячной давности:
– Класс! Рассказывает – как рисует!
– Олди пишет как бог. Это все знают.
– Касыды – это что-то! А проза ритмична, будто стих.
– Ну уж теперь и незрячие догадаются, что он – поэт.
– То, что там происходит, не оставляет равнодушным.
– Давно замечено. Живыми словами пользуется.
– Но плохо то, что он меня кодирует!
– ???
– Заставляет верить всему! Читаю – возмущаюсь поведением шаха. Был поэт – стал вдруг мерзкий тиран. И тут пробивает меня: это автор так захотел! На контрасте сработал: милый человек оборачивается монстром. И начинаешь из-за этого относиться с подозрением к нимбу над головой. Вот так нас и кодируют!
– Могучий вывод! А помнишь, там вино пили? Не зря пили! Видно, нас заодно и от паленой водки отвратили...
Посмеялись. Провели эксперимент с водкой. Успокоились.
Но на нимбы косимся с растущим подозрением.
?????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????? ????? ????
