"??????????": ???? ???????? ??????
В творчестве харьковского фантаста Г.Л. Олди есть несколько не то чтобы постоянных, но наиболее часто "привлекаемых" и, как мне кажется, важных для них тем. Боевые искусства вообще и искусство владения оружием в частности — одна из них; еще одна — выбор между почти абсолютным могуществом и человечностью. Так вот, новый роман Г.Л. Олди "Богадельня" — не об этом.
Хотя на первый взгляд может показаться именно так. Книга, к написанию которой Олди подбирались вот уже восемь лет, при первом прочтении напоминает "Путь Меча" наоборот и вариацию на тему "Мага в Законе". Роман написан в средневековом западноевропейском антураже и, похоже, является узловым в новом фантастическом цикле под условным названием "Хенингский". Напомним, что придуманное Олди герцогство Хенинг так или иначе фигурирует в рассказе "Жизнь, которой не было", в романе "Маг в Законе", в их новых повестях о Петере Сьлядеке... Действие же "Богадельни" разворачивается именно здесь, примерно в 16-м веке, в альтернативной развилке истории, где Христа колесовали, — а также случилось много других расхождений.
Главное из них для "Богадельни" — расшифровка праязыка с помощью некоей книги "Панчатантры", которая, к слову сказать, реально существует. "Пятикнижье" (а именно так ее название переводится с санскрита) состоит из различных дидактических басен о птичках-зверюшках. Созданная в первой половине 1 тыс. до н.э., "Панчатантра" довольно быстро "выбралась" за пределы Индии: сейчас насчитывается свыше 200 ее переводов более чем на 60 языках! Причем, например, на Руси она была известна уже в 13 веке, благодаря греческому переводу "Стефанит и Ихниат". Другое наиболее известное переложение "Панчатантры" — арабская "Калила и Димна" перса Абдаллаха Ибн аль-Мукаффы.
Словом, книга с весьма незаурядной судьбой — и вот Олди предположили, что и причина тому незаурядная. А именно: в "Панчатантре" зашифрован праязык, тот самый, который исчез после крушения Вавилонского столпа. Прочитавший "Пятикнижье" "вспоминает" этот язык. И тогда...
"Но было всё не так", как пел один поэт. И начинается "Богадельня" отнюдь не в Индии и не в Персии, а — помните? — в Хенинге. Изрядно отличающемся по устройству от любой известной нам западноевропейской средневековой державы. Ибо здесь, усилиями некоей Гильдии, строится идеальное общество (позже мы узнаём, что таковое, вообще-то, возводится всюду, где только есть Гильдейцы; точнее — всюду, куда смогла "пробраться" "Панчатантра"). Идеальное общество базируется на социальной дифференциации, предложенной еще Платоном и отчасти воплощенной в той же Индии: мыслители направо, воители налево, рабочий люд — извольте в фундамент оного общества. И всем хорошо, ибо каждый выполняет свое предназначение.
При этом, благодаря свершению некоего Обряда, две составляющих человека, душа и тело, psyche и physis, отделяются друг от друга и одна из составляющих удаляется. В результате чего мыслителей не отвлекает от философствований бренное тело, а воители становятся эмоционально уравновешенными и весьма долгоживущими. Обряд доступен не каждому — ибо не каждый, в общем-то, и способен его пережить — так что большинство граждан в описываемом "вывернутом" социуме все-таки не слишком отличаются от привычных нам средневековых бюргеров: мельников, воров, монахов и пр. За исключением одной детали: носить оружие становится делом позорным, ведь идеальные воители способны управиться с обычным противником безо всяких "железяк", у них даже тело по строению становится другим, отличным от обыкновенного. Вот вам и "Путь Меча" наоборот — вот только "Богадельня" отнюдь не о мастерстве владения клинком или собственным телом. Парадокс (для Олди, впрочем, вполне предсказуемый): при наличии такого количества дворян-суперменов рукомашества и дрыгоножества в романе почти нет. Несколько схваток описаны двумя-тремя штрихами, специально оставлены "вне фокуса", чтобы дать понять читателю: не в них, схватках, дело.
И даже, в общем-то, не в выборе между могуществом и человечностью — хотя многим "Богадельня" наверняка напомнит "Мага в Законе". Здесь тоже есть мальчик и девочка "из народа", которые потом оказываются "детишками с незаурядными способностями". Она — Матильда — великая прорицательница, он — Витольд — бастард одного из дворян. Поскольку над ними не был совершен Обряд, ребятам грозит смертельная опасность не справиться с чрезмерными жизненными силами: перехлест одной составляющей и — как результат — покачнувшееся равновесие в человеческом организме. Гильдеец Филипп ван Асхе решает провести опыт — и проводит Обряд, в результате которого Витольд и Матильда становятся как бы сообщающимися сосудами: ее physis "принадлежит" Виту, а его psyche — Матильде.
За всем этим наблюдает старый приятель Филиппа, монах-цистерцианец Августин. Он пытается разобраться в происходящем — и откуда взялся Обряд, и что это за книга такая, "Панчатантра". Почему вообще возникла идея возвести очередной столп Вавилонский — и что легло в его фундамент? Почему, в конце концов, вроде бы идеальное общество оказалось не таким уж идеальным?
Эти вопросы проступают фоном сюжетным событиям романа, связанным в основном с перипетиями Витольдовой и Матильдиной судеб. И именно они, на мой взгляд, определяют если не главную, то одну из основных идей "Богадельни".
О романе можно говорить еще долго: упомянуть о тщательной проработке писателями исторического фона, об умело выписанном арго хенингских "подонков", к которым попадает Витольд; о самой идее богадельни. С другой стороны, изложение в романе мне показалось излишне жестким, даже аскетичным — не в том, что касается стилистики, речь идет, скорее о сюжетном развитии.
Что же касается иллюстраций А. Семякина, вызвавших шквал разнообразных и полярных мнений, то, на мой взгляд, по тональности они сильно диссонируют с текстом. Все-таки налет мультяшности и комиксоидности был бы хорош, скажем, в иллюстрациям к "Сказкам дедушки-вампира" или к "Чужому среди своих", но отнюдь не к таким серьезным книгам, как "Богадельня".
??????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????? ????? ????
