Ex ungue leonem
(????? ??????? ?????????????? ???????, ???????? ? 2001 ????)
Нам выпала редкая возможность жить на переломе двух тысячелетий. Впрочем, тысячелетие – это слишком глобально. Родившиеся в прошлом веке, мы шагнули в новое столетие. Двадцатый век только-только закончился, в наступившем двадцать первом нужно обживаться, устраиваться, приспосабливаться. Мысленно мы еще там, в «веке минувшем». Подводим его итоги, осмысливаем уроки. И одновременно с надеждой вглядываемся вдаль, пытаясь угадать, что век грядущий нам готовит. Ведь смена веков часто приводит к смене вех. Жизненных ориентиров, теорий, методов и направлений.
Вот и от первого года нового века и тысячелетия все любители фантастики ожидали некоего мистического чуда. Казалось, что с уходом века минувшего должны были кануть в Лету все сомнения и дискуссии по поводу кризиса жанра, что все литераторы сразу же начнут писать по-новому, удивляя своих поклонников оригинальными идеями, живыми и выпуклыми образами, замысловатостью сюжета и композиции произведений. Но то ли инерция подкачала, то ли уж слишком затянулась встреча нового века, плавно раскинувшаяся на два года. Чуда не произошло. 2001 год одарил нас множеством прекрасных фантастических произведений, главным образом, романов. Однако в каждом из них можно без труда признать манеру их авторов, наших старых знакомцев и любимцев, к которым мы уже привыкли и знаем, что от них следует ожидать. Латинская поговорка «ex ungue leonem – видно льва по когтю» как нельзя лучше характеризует те сочинения, о которых пойдет речь ниже.
Сразу оговоримся, что из всего гигантского массива литературных произведений мы отобрали несколько наиболее, на наш взгляд, показательных. Для иного критика ориентирами могли служить иные книги. Что ж, как говорили наши предки: «На вкус, на цвет товарища нет». Полагаем, что в скором времени появится не одна статья, подобная нашей, где увиденная нами картина будет значительно дополнена и расширена за счет анализа тех сочинений, которые не стали здесь объектами рассмотрения. Не беспокойтесь, уважаемые читатели. Уж кто-кто, а наши бравые и добрые критики постараются, чтобы каждой сестре (или брату) досталось по серьге. Итак, начнем.
Сергей Лукьяненко, приустав от борьбы с чистой и нечистой силой и от тяжелого бремени евангелиста конца ХХ века, подарил нам роман «Танцы на снегу». Книга эта лишний раз подтвердила за маститым автором славу наследника В.Крапивина. В лучших традициях своих ранних романов «Рыцари сорока островов» и «Мальчик и Тьма» Лукьяненко дал образец фантастики для детей и юношества. Мальчик-сиротка со шпагой, вступивший в отряд могущественных джедаев – борцов за правду и порядок во Вселенной. Заговоры против Империи, которую нужно спасать, ибо старый, стабильный, устоявшийся мир гораздо лучше и надежней, чем предлагаемое заговорщиками счастье для всех, достигнутое путем зомбирования людей с помощью примитивных телесериалов. Опыты по клонированию, одним продуктом которых является и сам главный герой. Этакая гремучая смесь наших собственных страхов, терзающих современное человечество. И потому «Танцы на снегу», несомненно, привлекут к себе внимание разновозрастной, весьма широкой аудитории. Каждый найдет в книге что-то созвучное его душе и мыслям.
Роман написан просто и незамысловато. Тут тебе ни глубоких метафор, ни многослойных сравнений, ошеломляющих эпитетов. Оно и понятно. Ведь повествование ведется от первого лица. В данном случае, от лица подростка Тикки. Какая уж тут житейская философия. Зато есть очаровывающее, мистическое проникновение в детскую психологию. Увидеть мир и людей глазами ребенка – это под силу отнюдь не каждому. Лукьяненко был и остается в данной области премьером-скрипачом.
Те, кто внимательно следит за творчеством Сергея Васильевича, заметят, что с каждым новым романом писателя его юные герои претерпевают заметную трансформацию. В первых, названных нами выше книгах, мы сталкивались с незамутненным детским сознанием, когда подростки, оказавшиеся в критических житейских ситуациях, были вынуждены решать сложные моральные проблемы. Зачастую выбор приводил к коренной ломке психологии героев, к их преждевременному взрослению. В «Осенних визитах» и «Геноме» подобные конфликты решаются уже более просто. «Танцы на снегу» стали знамением нашего времени, когда ребенок, для которого слово «пионер» стало архаизмом, уже не воюет с абстрактным злом за счастье всего человечества. Поколение «Пепси», выросшее не на «Тимуре и его команде», а на «Звездных войнах», выбирает жесткие методы устранения проблем. Что поделаешь. Абстрактное добро хорошо лишь в дидактических книжках. Реальная жизнь намного жестче и агрессивнее. И неплохо, если дети узнают об этом пораньше, а не тогда, когда получат пару тяжелых ударов. В конце романа главный герой приходит к простому, но крайне емкому выводу: «Не надо никаких гениев, которые хотят сделать мир счастливым насильно. Надо лишь помогать тем, кто рядом. Тогда лучше станет всем».
Творческий дуэт из Киева Марины и Сергея Дяченко опубликовал два новых романа: «Магам можно все» и «Долина Совести». Книга «Магам можно все» написана в жанре, который условно можно обозначить как «магический детектив». Ближайшими явлениями такого же порядка, на наш взгляд, есть романы Макса Фрая и «Маг в Законе» Олди. Здесь в качестве героев выступают маги, борющиеся с нарушениями волшебно-магического пространства или сами становящиеся правонарушителями.
«Магам можно все» – отнюдь не первая попытка соавторов в жанре детектива вообще и «магического» детектива в частности. Если посмотреть на произведения, вышедшие из-под их пера до сего времени, то можно убедиться, что Марина и Сергей явно тяготеют к литературе, посвященной раскрытию тайн, загадок и преступлений. В ряде их романов и повестей присутствуют элементы классического детектива: убийство, исчезновение, суд, розыск, работа спецслужб. Вспомним «Пещеру», «Казнь», «Армагед-дом». Да и «Долина Совести», по большей части, также относится к детективному жанру. Наглядным же образцом «магического» детектива является, по нашему мнению, «Ведьмин век».
Герой романа, двадцатипятилетний наследственный маг Хорт зи Табор становится обладателем заклинания Кары, дающего возможность наказать кого угодно и «из внестепенного мага стать великим». Новоявленный сыщик принимает к производству дело, которое Хольм ван Зайчик не преминул бы назвать «Дело об измененных сущностях». Кто-то изымает у людей их сущностные, характерологические качества.
Весь дальнейший ход расследования превращается в напряженный поединок, решение задачи со многими неизвестными. Есть несколько подозреваемых, несколько рабочих гипотез, отработка каждой из которых заводит следствие в тупик. Как в самом залихватском детективе, авторы расставляют на пути читателя мини-ловушки, подбрасывают улики, чтобы вызвать у нас охотничий азарт.
Новый роман Дяченко остросюжетен. При всей внешней «элитарности», достигнутой за счет высокого уровня мастерства, с которым возведено здание романа, книга будет доступна для понимания и усвоения многим. Потому что соавторы говорят о наболевшем. И в качестве главных героев (если абстрагироваться от их магических способностей) выступают наши современники, решающие те же, что и мы, вопросы. Любовь и дружба, жизнь и смерть, слава и бесславие, преступление и наказание, гармония семейных отношений – вот то идейно-тематическое пространство, в котором разворачиваются события «магического детектива» Дяченко. Но главное, на чем бы мы акцентировали внимание, это вечная для классической литературы тема идейного и нравственного взросления, созревания молодого человека.
Вообще же следует отметить, что детективная фабула становится все более популярной среди писателей фантастов. Налицо определенная тенденция к смешению самых популярных на сегодняшний день литературных жанров. Вот и следующий автор, о котором пойдет речь, в 2001 году прославился, преимущественно, созданием фантастических историко-альтернативных детективов. Вы уже, наверняка, догадались, что мы имеем в виду великого еврокитайского гуманиста Хольма ван Зайчика, выпустившего за год три новых книги («Дело незалежных дервишей», «Дело о полку Игореве», «Дело лис-оборотней»). Все уже давно знают, кто именно скрывается за этим псевдонимом. И сам романист не делает из этого великой тайны. Но ежели почтенному автору так комфортнее, извольте.
Как ни парадоксально это звучит, но лучшие произведения русской литературы были созданы в условиях цензурного гнета, борьбы с тоталитаризмом. Таков уж наш менталитет. Еще Белинский отмечал, что российская словесность началась не с плода весеннего (оды), а с плода осеннего (сатиры). Сатирическое, критическое направление было свойственно всей нашей прежней литературе. Когда трудностей и лишений, сопряженных с тоталитаризмом, не стало, в отечественной словесности наступил определенный кризис. Работать в новых условиях непросто. Кого критиковать? Кого бичевать, жечь огнем «пламенной сатиры»?
Автор «Евразийской симфонии» решил для себя этот вопрос очень просто. Он построил собственную маленькую, альтернативную Империю «с человеческим лицом» и, как самый законопослушный ее верноподданный, принялся писать романы из жизни своих новых сограждан. Конечно, Империя Хольма ван Зайчика не без недостатков. А как же иначе! Ведь о бесконфликтном обществе писать неинтересно. Это будет панегирик. А перед нами – типичная утопия, написанная в духе европейских просветителей XVIII века. Так и угадывается Вольтер, Руссо, Свифт. Герои и обитатели Империи ван Зайчика – это мы сами. За конфликтами и видоизмененными именами персонажей слышатся отголоски газетно-телевизионных баталий наших дней. И все это рассказывается изящно, красиво, стилистически тонко и выверенно. Романист играет с читателем в Восток. Играет с полным знанием предмета.
Детективы ван Зайчика вызвали много споров. Сколько копий сломано вокруг них. Автора то превозносят до небес, то обвиняют во всех смертных грехах. Но, подчеркнем, книги эти никого не оставляют равнодушными, что очень важно. В них есть мысли, чувства, а, главное, ярко выражена авторская позиция – одна из главнейших характерологических черт русской литературы, лозунгом которой всегда было: «Не могу молчать!». То есть, не могу не написать об этом. Оно жжет мне душу. В цикле «Плохих людей нет», как и в прочих книгах фантаста, подписанных его настоящей фамилией, и виден человек неравнодушный, болеющий душой за свое отечество (и вымышленное, и реальное). А ведь подобная гражданственность, пафос большая редкость в нашей нынешней словесности (фантастике тоже). Вспомним, сколько прекрасных, хороших и умных книг мы прочитали за последнее время не без удовольствия и пользы для ума и сердца. Но многие ли из них заставляли спорить с сочинителем? В большинстве случаев голос автора сливался с убаюкивающим многоголосьем хора прочих фантастов. И это тревожит. Беспокоит то, что за редкими исключениями наша фантастика становится безликой, массовой, а не авторски индивидуальной, чем мы всегда гордились. Это профессионально написанная, но конвейерная продукция, ничем не отличающаяся от фантастики прочих стран. Но мы увлеклись и отвлеклись…
Весьма и весьма продуктивным был ушедший год для представителей харьковской плеяды фантастов, входящих в творческую мастерскую «Второй Блин». Г.Л.Олди издали три авторские книги (второй том «Одиссея», сборник «Чужой среди своих», роман «Богадельня»), А.Валентинов – шесть (второй том «Диомеда», роман «Ола», переиздание эпопеи «Око Силы» в трех томах, сборник «Флегетон»), у В.Свержина были переизданы три романа и вышел новый («Трехглавый орел»), А.Бессонов выпустил том «Змеи Эскулапа». Наиболее же разителен рывок А.Дашкова и А.Зорича. С переизданиями у первого вышло восемь книг, а у второго – десять. Нет возможности проанализировать всю эту весьма неоднородную в художественном отношении массу. Остановимся лишь на некоторых.
Еще одной характерной особенностью русской фантастики последних лет вообще и 2001 года в частности является все нарастающее увеличение удельной массы произведений, написанных на исторические или околоисторические сюжеты. «Богадельня» Олди, «Ола» Валентинова, «Трехглавый орел» Свержина, «Карл, герцог» Зорича – явления этого ряда, хотя и не однородные.
«Богадельня» Г.Л.Олди – произведение сложное и многослойное, решенное в традиционной для харьковского дуэта форме философского боевика. Возможно, Громов и Ладыженский, начали новый цикл, географически связанный с неким условным герцогством Хенинг. Напомним, что эпизодически оно уже упоминалось в недавнем романе соавторов «Маг в Законе». В настоящее время Олди закончили и цикл повестей, действие которых также происходит в Хенинге. Упоминание «Мага в Законе» и Хенинга не случайно. Ведь и тематически «Богадельня» в некотором роде продолжает то, о чем повествовалось в предшествующем произведении Олди.
Интересная закономерность. Дуэт неохотно покидает раз обжитую реальность. Ему не хватает одной книги, чтоб полностью рассказать о вновь созданном мире. Уж если миротворчество, так с размахом. Создать историю данного мира, его настоящее, заглянуть в будущее. Бездна Голодных Глаз, Кабир, Хастинапур, Древняя Эллада мифического периода, родной Харьков. О каждом из этих миров написано минимум два-три произведения. И это правильно. От этого веет какой-то основательностью, фундаментальностью. Ведь «служенье муз не терпит суеты».
Итак, Хенинг. В «Маге в Законе» мы видели это герцогство уже захудалым в начале альтернативного ХХ века. Но отчего же здесь продолжают рождаться знаменитые маги, способные потрясти основание мира? Нужно заглянуть в прошлое. Может там корни? И вот перед нами средневековый (снова-таки альтернативный) Хенинг. Альтернативный потому, что здесь все, казалось бы, поставлено с ног на голову. Владение оружием – удел простолюдинов. Привилегия же знати – сражаться, что называется, голыми руками. Удивительный, жестокий, беспросветный мир, как нельзя более точно характеризуемый монотонной песней бредущего под дождем монаха: «Ах, в пути б не сойти с ума».
И посреди этой блеклой серости мальчик и девочка, позже юноша и девушка, еще позже Герцог и Хенингская Пророчица. Два существа, которым суждено восстановить привычный порядок вещей. С мукой, с кровью, с безумной болью живьем сдираемой кожи. С потерями и обретениями в игре, где ставка ни больше, ни меньше – душа и судьба мира. Вот так вот, и никак иначе. Олди не привыкли играть по маленькой.
Таинственные и прекрасные, как выступление балетной труппы Большого Театра, обряды-посвящения, стремительное рукомашество и ногодрыжество учебных и реальных поединков – вот внешний антураж «Богадельни». И неизменный подтекст, параллельный сюжет, связанный с древней «Панчатантрой». История о несчастном отце, замучившем трех ни в чем не повинных малюток-дочерей. Все то же «служенье муз…». Да стоит ли оно таких жертв? Не лучше ли дать ребенку вдоволь наиграться куклами, чем преждевременно старить его? «Ибо от многого знания многая скорбь». Мы видим, как преждевременно взрослеет Витка, как рано созревает Матильда. И физически ощущаем эту тяжесть знаний, гнетущую их плечи. Не желанием ли сбросить ее, пойти наперекор грозным и беспощадным учителям, приносящим все в жертву цели, продиктован жест пары, отдающей золотого истуканчика соскучившемуся по куклам ребенку-призраку? Такой понятный нам, и такой губительный для всего Хенинга порыв. Из-за которого ветры возвратились на круги своя.
Для «Центрполиграфа» 2001 год стал зоряным сезоном. Вернее, сезоном Александра Зорича. Издательство нашло новую «священную корову» или, если угодно, «священного быка» на замену своему прежнему Апису Юрию Никитину. Была переиздана первая трилогия харьковского дуэта (ибо Зорич – творческий союз Яны Боцман и Дмитрия Гордевского) о Сармонтазаре, их новая тетралогия о Своде Равновесия, роман «Сезон оружия». Но событием года для «Центрполиграфа» и, возможно, для русскоязычной фантастики в целом стал выпуск двухтомного романа Зорича «Карл, герцог».
На его выход откликнулись почти все центральные печатные органы, пишущие о фантастике. Мнения были противоречивыми. Как и всегда, когда речь идет о произведении свежем и неординарном (напомним о дискуссиях вокруг романов ван Зайчика). Кто посчитал «Карла» пародией, бесчестящей великую тень прошлого. Кто, наоборот, отметил, что роман со всей точностью воспроизводит местный колорит и нравы воссоздаваемой эпохи. Многие точно охарактеризовали идейно-тематическое пространство произведения, увидев перекличку «века минувшего» с «веком нынешним».
Да, «Карл, герцог» заметно выбивается из ряда сочинений, созданных вдохновением Александра Зорича. Путь этой книги к читателю был сопряжен с преодолением многих трудностей. Написанный несколько лет назад, «Карл» был отвергнут несколькими крупными издательствами. Уж больно необычны и сюжет, и язык книги, не вписывающиеся в рамки того массолита, на который делают беспроигрышную ставку издатели. Роман почти что элитарен, рассчитан на подготовленную аудиторию. Ну, по крайней мере, такую, которая хоть в общих чертах помнит учебник истории средних веков. «Центрполиграф» решился и, думается, не проиграл. Хотя и здесь не обошлось без гримас цензуры. Редакторы стыдливо убрали все нецензурные выражения, коими пестрит текст, заменив матерщину на многоточия с указанием первых букв пропущенных слов.
Здесь стоит поспорить и с авторами, и с издателями. Прочитав роман, мы не находим, что включение матерной брани в авторскую речь, а не речь персонажей, сильно украсило произведение. И без нее язык «Карла» остается сочным и живым. Но в репликах героев ругательства можно было бы и оставить. В самом деле, не может же бравый вояка или проститутка выражаться высоким стилем куртуазной или претенциозной литературы.
А в целом роман написан на грани криптоистории и классического исторического романа, детища сэра Вальтера Скотта. Зоричу, действительно, удалось соблюсти меру и сохранить чувство вкуса в изображении нравов и быта давно ушедшей эпохи. Причем каждый кусок написан в своей манере, подчиняется своему внутреннему ритму. Необыкновенно хороши «мавританские» страницы «Карла». Каббалистика и создание големов (мотив, пронизывающий все творчество Зорича) также являются не только данью моде, охватившей нашу фантастику, но и деталью, служащей для создания местного колорита. Так и чувствуется переходный характер описываемой эпохи. Уходят Средневековье и Возрождение с его титаническими характерами, грядет эпоха барокко, где «весь мир театр, а люди в нем – актеры». Не случайно театральные действа занимают важное место в повествовании. Балаган, театральность, ненатуральность чувств, маски, полутона. И легкий налет сверхпопулярной нынче голубизны, придающей особую пикантность и остроту этому необычайному блюду под названием «Карл, герцог». Все это привлечет внимание просвещенно-утонченного читателя, эстета от фантастики.
Наконец-то вышла книга, призванная стать первой в цикле В.Свержина, посвященном приключениям сотрудников Института Экспериментальной Истории. Напомним, что ранее издавались три части сериала: «Ищущий битву», «Колесничие Фортуны», «Закон Единорога». Действие их происходило во времена Ричарда Львиное Сердце и короля Иоанна Безземельного. Теперь же автор переносит своих героев Вальдара Камдила и Сергея Лисиченко в XVIII век, «столетье безумно и мудро», как писал о нем Радищев.
Критика писала о первых романах Свержина, что это сплав «твердой» фантастики и фэнтези. «Трехглавый орел» – традиционная «альтернативка». Если раньше было непонятно, что за организация – Институт Экспериментальной Истории, каков его устав, зачем перемещаются в параллельные измерения его сотрудники и каковыми этическими принципами руководствуются, корректируя искривление реки Хронос, то теперь большинство из этих вопросов получили толковое и вразумительное объяснение. Представляется, что четвертый роман сериала написан гораздо более профессионально, чем предыдущие. Возможно, потому что автор описывает события нашей родной, российской, пусть и альтернативной истории. Право же, жутко надоели благородные рыцари, сражающиеся с драконами, злыми королями и таинственными магическими орденами. Нет на них второго Сервантеса с его «Дон Кихотом».
Если говорить точно, то магия и волшебство присутствуют и в «Трехглавом орле». Еще бы, коль за дело берутся такие мастера своего дела как граф Калиостро, с одной стороны, а с другой – венедские волхвы, схоронившиеся в горах после начала крещения Руси, и сама Баба Яга. Один колдует, другие расколдовывают несчастных жертв, а затем перевоспитывают и самого синьора Джузеппе Бальзамо, наставляя на путь истинный, заставляя послужить верой и правдой Руси-матушке.
Читая «Трехглавого орла», ощущаешь, что и впрямь попал в Россию века Екатерины Второй. Вся книга пронизана бодростью, уверенностью в правоте русского человека, в великом будущем великой державы. «Виват, Россия, виват, драгая!» – писал когда-то Тредьяковский. Так и хочется процитировать его строки, напряженно следя за разворачивающимися перед нашими глазами событиями. Емелька Пугачев одумался и покаялся, собрал свою дружинушку хоробрую, прихватив сосланных из столицы офицеров-масонов да впавших в немилость братьев Орловых, да и поплыл маршрутом Колумба освобождать Русь Заморскую, Американскую от лютых супостатов. По пути к нему присоединяются индейские племена, потому как «государь-император» Петр III обещал всем дать волю, а также восхищенные благородством русского полководца американские борцы за независимость. Заканчивается роман, как и положено, подписанием Декларации Независимости и соединением войск Пугачева и Вашингтона.
Фантастика? Конечно. Но не ура-патриотическая, как это могло бы показаться на первый взгляд. Автор хорошо изучил описываемую эпоху. Описываемые им передвижения пугачевского войска по широким прериям Америки и военные столкновения очень точно вписаны в хронологию войны за независимость. Исторические характеры вполне соответствуют тому, что о них повествуют документальные источники. Особенно хороши Пугачев, братья Орловы и государыня Екатерина. Так и веет читанными в детстве романами Пушкина и Шишкова. Старые знакомцы. На диво не обливаемые грязью и не унижаемые на каждом шагу. Люди, душой болеющие за благо государства и народа. И даже вездесущий и всезнающий Камдил не может затмить их своим остроумием и сообразительностью, выказываемыми на каждом шагу.
В «Трехглавом орле» гораздо меньше балагурства, лишней, не нужной для раскрытия характеров болтовни, чем в ранней трилогии Свержина. Хотя в этом плане как раз и хочется высказать некоторые претензии романисту. Его книга явно рассчитана на людей, которым за тридцать. Многим из читателей будут непонятными те намеки, литературные реминисценции, которыми плотно уснащена речь Вальдара Камдила и Сергея Лисиченко. Да и англичанин, читающий и цитирующий в оригинале Пушкина, выглядит несколько странновато. Куда уж приличнее было бы ему вспоминать Кольриджа и Саути, на худой конец, Байрона и Шелли.
Из всей продукции Андрея Дашкова наиболее привлек внимание роман «Двери паранойи». Данное произведение, являющееся продолжением книги «Умри или исчезни», лучше всего охарактеризовал сам автор: «мемуары ущербного либидо». Действительно, если подойти к анализу этого текста с позиций психологической школы в литературоведении, то можно было бы сказать о том, что движущей пружиной сюжета в романе становятся навязчивые и неудовлетворенные сексуальные фантазии героя - Максима Голикова. Макс сначала попадает в психушку, затем в какой-то подпольный экспериментальный центр, где его зомбируют и превращают в машину любви, потом ему удается бежать и благодаря вмешательству неких потусторонних превратиться в супермонстра, уничтожившего всех своих врагов.
Коллизия, в общем-то, несложная. Однако читателю неискушенному вряд ли удастся легко и непринужденно пробежаться по этому потоку параноидального сознания. Он то и дело будет спотыкаться о какой-либо подводный камешек. Либо это неожиданное сравнение (вроде сопоставления пистолета с предметом мужской гордости), либо до отвращения натуралистичная картина соития, либо только одному автору понятный ассоциативный ряд из музыкальных фраз и литературных реминисценций. Одолеть такое под силу разве что дедушке Фрейду. И все же роман завораживает, притягивает своей непохожестью на то, с чем мы имеем дело, плывя в магистральном русле российской фантастики. Это типично «мужская» книга, исповедь человека, оказавшегося в жизненном тупике, загнанного в угол нашей жестокой действительностью. Естественная реакция нормальной психики в таких условиях - это просто отключиться, прекратив восприятие уродливых картинок бытия. «Не дай мне Бог сойти с ума», - говаривал когда-то классик. «Дай Бог сойти с ума, чем жить так», - говорит современный автор.
Чем больше вчитываешься в книгу Дашкова, тем менее страшно становится. Начинаешь понимать, что все это лишь игра. Порой даже становится весело. И приходит на ум мысль, что при соответствующей раскрутке Дашков вполне бы мог занять место в одном ряду с Пелевиным и Сорокиным. Потому что «Двери паранойи» вполне вписываются в то явление, которое нынче принято называть высокоумным словом «мэйнстрим». Вот разве что ненормативной лексики у Дашкова не встретишь. При всей откровенности и эпатажности книги для ее автора еще существуют какие-то ограничения и пределы дозволенного. Ну да ничего. Подобному научиться несложно. У романиста еще все впереди.
Мастер юмористической фантастики Андрей Белянин в минувшем году написал продолжение романа «Моя жена – ведьма». «Сестренка из преисподней» заметно более облегчена по сравнению с первой частью. Если та была романом «для взрослых», то эта представляет собой ее облегченный вариант, предназначенный для юношества. Это видно уже хотя бы по тому, что фантаст вводит в пространство своего романа ассоциации не с «серьезной» литературой, знакомой преимущественно настоящим любителям фантастики (в «Ведьме» порой даже трудно бывает вычленить ассоциативные ряды и источник реминисценций), а, например, с масскультовскими мультсериалами. Берем на себя смелость утверждать, что мало кто из взрослых читателей «Сестренки» знаком с японским анимационным сериалом о девочке Банни Цукино - Сейлор Мун. Но спросите у любой девчонки 8-13 лет, кто это такая, и вы увидите восторг в детских глазах, и вам взахлеб примутся рассказывать о борьбе Банни и ее подруг за справедливость «во имя Луны». Поэтому новый роман Андрея Белянина, без сомнения, придется по вкусу подрастающему поколению.
При всех повторах сюжетных ходов первой части дилогии во второй можно отметить определенные изменения в творческом мире и писательской манере Андрея Белянина. Да, «Сестренка из преисподней» - роман для подростков. Но не только. В принципе, «отсталые и непродвинутые» взрослые могут и поинтересоваться у своих чад насчет Сейлор Мун. Хуже не станет. Наоборот, появится столько общих тем для разговоров. Не помешает и посмотреть пару-тройку серий совместно с детьми. В свою очередь и наследнички могут полюбопытствовать у предков, что это подразумевает автор, говоря о том-то и о том-то. В первую очередь, «невинно», когда речь зайдет об интимных отношениях героев. Действительно, романист едва ли не впервые заговорил на подобные темы. Легко, изящно, полунамеками. Но начал. Возможно, ему и впрямь уже тесно в рамках «детского и подросткового писателя», куда его безапелляционно раз и навсегда засунула критика. На наш взгляд, и «Ведьмой» и в особенности «Рыжим рыцарем» Андрей доказал, что он вполне может писать и для взрослой читательской аудитории.
Во-вторых, «астраханский затворник», который достаточно неохотно появляется на всевозможных тусовках коллег по цеху, решился в «Сестренке» пройтись по практике раздачи фантастических литературных премий. Весьма и весьма несимпатичная сторона медали. И это также будет непонятно тем, кто далек от мира авторов фантастики и профессиональных ее любителей - фэнов. Так что и детям, и родителям будет что обсудить после прочтения очередного белянинского романа.
Порадовал своих поклонников и Роман Злотников, выпустивший книгу «Виват император!». Мы привыкли к тому, что действия современной фантастики, посвященной будущему, особенно космическому будущему, происходят в рамках некоей Всепланетной Империи с центром на Земле и единым повелителем всех Объединенных миров. Это воспринимается как данность. Но каким образом эти самые миры объединились, как возникла Империя, - об этом почти никто не писал. Р.Злотников, видимо, решил восполнить досадный пробел, образовавшийся в мировой фантастике, задумав гигантскую эпопею о создании сначала всеземной, а затем, возможно, и вселенской Империи.
В предисловии к роману «Виват император!» дано своеобразное авторское кредо. Писатель исповедуется в том, как он пришел к мысли о создании своего романа, как стал адептом монархической идеи. Хотя назвать его таковым в полном смысле слова нельзя. «Монархизм» Злотникова, декларируемый им уже не в первом его сочинении (вспомним, хотя бы роман «Русские сказки»), нуждается в особых оговорках и уточнениях. Это не махровый, кондовый и посконный русский монархизм с идефикс восстановления законной династии Романовых. Идеи Злотникова лучше охарактеризовать термином «неомонархизм», т.е. монархизм в новых геополитических условиях.
Государству, считает фантаст, нужен Государь. Тот человек, который, может быть, и не играет какой-то активной роли в повседневной политике страны. Ну, устраивает балы и торжественные приемы и выходы, встречается с руководителями других держав. Но в годину великих потрясений и бедствий народных именно он становится во главе всего и отвечает за все перед Богом и людьми. Почему этого не может делать обычный всенародно избранный Президент? Убедительных объяснений тому мы не получили. Или просто не поняли по недостатку веры или воспитания.
Конечно же, «Виват император!» по своему жанру – утопия. Причем утопия социальная. В романе много философских размышлений и рассуждений, публицистичности, порой затмевающей собственно поэзию, художественность. Писателю, как некогда классицистам, важнее донести до потребителя его продукции некую идею, чем отделывать различные эпизоды, портреты, образы, шлифовать и индивидуализировать речевые характеристики героев. Так бывает, особенно, когда имеешь дело с текстом, служащим как бы преддверием к бесконечной, ведомой одному лишь архитектору, анфиладе комнат, которой и является любой сериал.
В то же время, в книге есть множество удачных моментов и находок, не позволяющих говорить о романе Злотникова, как о беллетризированном политическом трактате. Это, в первую очередь, относится к поэтике произведения, его сюжетно-композиционной организации. «Виват император!» эпичен и в то же время является образцом уплотненной прозы. При сравнительно небольшом объеме страниц, писателю сумел разместить на них достаточно обширный материал. Книга многолюдна, в ней большое количество действующих лиц. Охвачен значительный хронологический отрезок. Начинаясь чуть ли не в дни сегодняшние, сюжет плавно и незаметно переходит в ближайшее будущее. И делается это без утомительных и ненужных для основного событийного ряда подробностей, а как-то само собой. В общем, фантаст еще раз подтвердил свое реноме автора динамичных и остросюжетных произведений.
Определенной неожиданностью стал роман Виктора Бурцева «Зеркало Иблиса». Этот писатель (или писатели, поскольку Бурцев – коллективный псевдоним Юрия Бурносова и Виктора Косенкова) до сих пор прославился тем, что создал цикл об Алмазных нервах и детективно-фантастический триллер «Охота на НЛО». «Зеркало Иблиса» - нечто новое в творчестве дуэта. Это историко-фантастический роман, написанный в ключе, с легкой руки Г.Л.Олди получившем название «криптоистория» (т.е. тайная, скрытая история). Как всегда в подобных романах, нам показана изнанка исторических событий. Гитлеровцы пытаются заполучить таинственный и могущественный мусульманский артефакт, чтобы победить в войне. И, естественно, замысел им не удается, иначе жить бы нам с вами не иначе, как в Третьем Рейхе. Но это была бы уже Альтернативная история. Как, например, у А.Лазарчука в «Ином небе».
Чем выделяется «Зеркало Иблиса» в ряду вышеупомянутых произведений? Прежде всего, нарочито реалистической манерой повествования. Здесь нет какого-то особо закрученного сюжета в духе фильмов об Индиане Джонс – знаменитом археологе и одновременно борце с германским фашизмом (параллели с ними невольно возникают при чтении романа). Обычный линейный сюжет с несколькими авторскими отступлениями, представляющими воспоминания о прошлом и о будущем. Авторы в конце романа сами указали на те литературные маяки, которые послужили для них ориентирами в безбрежном океане словесности: Ирвин Шоу и Эрих Мария Ремарк. Сказали бы заодно спасибо и Хемингуэю, тогда список стал бы окончательно полным. Действительно, при чтении «Зеркала Иблиса» чувствуется влияние поэтики книг писателей «разочарованного (или утраченного) поколения». Прежде всего, какой-то надлом в характерах почти всех участников экспедиции за Зеркалом. Откуда это у таких молодых людей, коими являются соавторы? Ужель они сами пережили нечто подобное? Скорее всего, что это просто умение вжиться в образ, ощутить дух эпохи.
Признаки исторического времени ощущаются в книге везде и всюду. Если «Зеркало Иблиса» и не вполне исторический роман, то, по крайней мере, нечто очень близкое к нему. Авторский дуэт хорошо и комфортно обжился в воссоздаваемой эпохе. Он знает, что едят, пьют, курят, читают, смотрят и слушают люди 40-х годов ХХ века. И все же в их coleur locale (местном колорите) порой чего-то не хватает. Какой-то изюминки, последнего мазка. Например, когда германский министр Шпеер едет по военному Берлину, так и хотелось бы, чтобы он оглянулся по сторонам, увидел будни столицы Третьего Рейха. Да и в изображении самих исторических лиц (Гитлера, Гиммлера, Шпеера и др.) Бурцев не оригинален. Это всем известные деятели фашистской Германии. В них нет ничего неожиданного, нового для раскрытия характеров. Мы заранее можем предположить, что и с какими интонациями они скажут. Согласен, показ этих персонажей не был для писателей первоочередной задачей. И подобное дело бывает не по плечу даже зрелым и маститым авторам. Что ж, надеюсь, со временем к дуэту, если он не оставит своих попыток освоить исторический жанр, придет и опыт, и мастерство. Пока же и имеющиеся достижения следует признать для Бурцева значительными.
«Многие томы исписали почтеннейшие, а почитать нечего», - писал когда-то Белинский о ситуации в современной ему литературе. Полагаем, что к нашему случаю данная цитата не вполне подходит. В минувшем году вышло много книг, которые заслуживают того, чтобы быть прочитанными. О нескольких из них мы поведали в этом обзоре. Что ж до ситуации, в которой очутилась наша фантастика («ex ungue leonem – видно льва по когтю»), то смеем надеяться, что Лев (т.е. в данном случае «литература крылатой мечты») готовится к прыжку. Вот только бы этот процесс не затянулся как встреча нового века и нового тысячелетия.
?????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????? ????? ????
