"????, ??????": ???????????? ?????-????? ?????????? ??????
Если верить свежим слухам, смысл и назначение литературной критики избавить читателя от дилеммы буриданова осла и ответить на вопрос: читать книгу или не читать? Приму эту сомнительную доктрину только ради того, чтобы сказать: да, «Карла, герцога» читать нужно. И «Первый меч Бургундии» тоже.
Но статья моя совсем не об этом.
Собирается огромный оркестр. Чтобы вместить всех музыкантов, рядом с оркестровой ямой приходится вырыть еще два котлована. Приходят три хора. Для них тоже места не хватает. Один хор как положено, на сцене, второй ставят в центральном проходе, третий отсылают на балкон второго яруса. Оформление декораций поручено специально воскрешенному для этих целей Данте Габриэлю Росетти. Чтобы доставить декорации к сроку, заказывают большегрузный цеппелин. Разбирают крышу театра, цеппелин опускает на сцену декорации в полном сборе, сплошь затянутые брезентом их закутали еще в Англии, чтобы не отсырели в туманах Ла-Манша. Зрители уже заняли места, а брезент еще стягивают. Оркестр настраивается. По сцене бегает режиссер, матерится в мегафон. Кое-кто из зрителей, прошипев нечто аристократичное, скажем, «Damn it», или «Je renie Diu», в сердцах комкает программку и, распихивая локтями скучающий в проходе второй хор, убегает в гардероб. Остальные ропщут. Редкий эстет находит удовольствие в разглядывании лебединой шейки пятой скрипки. С задержкой на двадцать минут свет наконец гаснет. Рокот отползающего цеппелина тонет в скрипичных витийствах увертюры. Действо начинается.
Когда читаешь первые главы «Карла, герцога», ощущаешь себя зрителем, который пришел к началу представления минута в минуту, но застал такой вот разброд. Видишь какие-то грандиозные конструкции, приготовления, актеров без грима, получаешь даже некоторое эстетическое наслаждение от наблюдения за всей этой сутолокой, но но «что я здесь делаю?» остается вопросом открытым.
Наконец, в пятой примерно главе, возникает Великая Иллюзия Искусства. Это значит, что уже привык к зоричевскому ходу мыслей, настроился на его симфоджазовую организацию тропов, выучил имена персонажей и перестал болезненно реагировать на анахронизмы.
В начале «Карла, герцога» Зорич не эксплуатирует традиционных методов подкупа читателя. (Как это любят писать в наших рецензиях, «Книга литератора X подкупает... », и далее по списку «прямотой», «искренностью», «сердечностью», «уютным миром», «игрой смыслов» и т.д.). Зорич не спешит подкупать, он приглашает читателя совершить усилие преодоления что, конечно же, не преминет сказаться и на пресловутой «коммерческой судьбе» книги, и на тоне иных критических высказываний. Но зато уж воистину не скажешь, что «Маммона поглотила талант без остатка»! Это Литература, господа та самая, к Слову и Мечу которой без устали апеллируют в нашем отечестве, призывая кары египетские на головы «этих детективщиков, сериальщиков, мыльных оперщиков, килобайтщиков». Та самая Литература (новая, русская), к приходу которой мы, возможно, еще не готовы.
Никто и никогда в России не ставил перед собой задачи написать роман-энциклопедию средневековой жизни Запада в том смысле, в каком «Евгений Онегин» является (если является) энциклопедией жизни русской. Потому как, выражаясь словами самого Зорича «Зачем зачем зачем?» Зачем всерьез браться за исполнение такой литературной задачи, если моторы современной российской культуры работают на принципиально иных сортах семантического топлива? Напишите ж и Вы, Саша, как у людей: о каком-нибудь статском советнике Сидорпалыче, который выигрывает тайную войну у Кайзера проклятого, напишите (по совету Виктора Суворова) об «умном, чуть усталом Гудериане», о наркоте и о трахе в кампусах западных университетов, о просветлении хакеров-насекомых в виртуальной психушке напишите же, наконец! А Саша как глухой. Улыбается улыбкой Джоконды и сочинительствует так, будто ни Сорокин, ни Курицын в русской литературе не валялись. На темы, которые никогда заметного интереса у русских литературов не вызывали.
Так зачем же? Видимо, затем, чтобы написать книгу свежую и оригинальную своего рода опровержение постмодернизма посредством уловок самого же постмодернизма.
Вчитавшись в «Карла, герцога», я начал обнаруживать сюжет (!), метафоры нереальной красоты (!!) и даже виртуозное владение историческими реалиями пятнадцатого века (!!!). Последнее особенно смутило, поскольку поначалу работа с исторической фактурой казалась небрежной какой-то переперченный борщ из мавров, бургундцев и итальянцев, погрязших в макабрическом разврате.
Если опустить массу любопытных эпизодов и два сюжетных фальш-старта в первых главах, завязка у «Карла, герцога» получится веселенькая. А именно: собирается в Дижоне, столице герцогства Бургундского, весь цвет французского рыцарства. Да и немцев наезжает видимо-невидимо. Теплая компания собралась, чтобы устроить так называемое «бургундское фаблио» помпезное театрально-магическое развлечение под открытым небом, которое проводится по сценарию «Песни о Роланде» и в котором роли рыцарей и их Прекрасных Дам играют сами же рыцари и их Прекрасные Дамы, сиречь европейские аристократы. Помимо главных, но ординарных ролей, на фаблио есть одна эпизодическая, зато весьма пикантная: душа Роланда. Эта самая душа после смерти франкского паладина по сценарию воспаряет в небеса натурально, вся в белом и с крылышками.
Роль души Роланда достается Мартину, немецкому юноше, который не то чтобы гей... Но можно сказать, что гей. Юноша этот влюблен в Карла, титульного героя романа. Карл, однако, изъявления его чувств не приемлет и в припадке гомофобии бьет Мартину морду, свинья бессердечная.
И вот фаблио. Мартин парень вообще странноватый и как бы не от мира сего назло Карлу пишет компрометирующую его записку, а потом закалывается железным грифелем. Что делать? Кто будет исполнять на фаблио минутную роль летящей души Роланда? И как политкорректно обставить смерть знатного юноши? Распорядитель фаблио на ходу импровизирует и, благо ремесленные навыки обслуги позволяют отправляет в полет покойника. В нужный момент веревка как бы случайно рвется, тело Мартина падает на копья и... самоубийство превращается в несчастный случай! Что уже легче.
Итак: в Бургундии погиб юный немецкий аристократ. Это убийство, самоубийство или несчастный случай?
Следуя даже элементарной юридической логике из такой завязки можно сделать не книгу, а конфетку. И Зорич делает!
Оркестры играют, хоры поют, примадонна берет верхнее «ля» и у чопорного господина в третьем ряду беззвучно лопается пенсне.
2001
??????.
Рецензент(ы):
На:
Рецензию предоставил(а): ????????? ?????